|
Родился Дмитрий Иванович Минкин 30 октября 1914 г. в селе Игнатовка Людиновского района Калужской области. В Красную Армию призван был Людиновским РВК 1 января 1941 г. Воевал с самого первого дня Великой Отечественной войны командиром взвода 319-го горнострелкового полка 44-й горнострелковой Краснознаменной Киевской дивизии 12-й армии Юго-Западного фронта. А 23 июля 1941 г. во время боя под украинским городком Липовец попал в плен. В плену он был помещен в лагерь военнопленных, находившийся в городе Винница. Но 20 августа 1941 г. сумел бежать. Пытался пробраться к своим, но к тому времени линии фронта уже находилась на левом берегу Днепра. Не удалось…
Приютила его крестьянка из села Шимановка Теплицкого района Винницкой области - Низенкова Василина. Чтобы выжить, устроился на работу в местный колхоз. А 5 июля 1942 г. его загнали в товарный вагон и повезли в Германию, где он попал работать в хозяйство бауэра, которое находилось д. Клейнахов под городом Крайслау.
Освободили Дмитрия Ивановича Минкина только 10 мая 1945 г. Фильтрационную проверку проходил он в лагере № 271 в г. Глатц откуда 26 июня 1945 г. попал он в 904-й стрелковый полк {1}.
Умер Дмитрий Иванович в 1997 г.
Но все эти факты биографии Дмитрия Ивановича Минкина не могут рассказать нам о нем, как о Человеке, о Муже, об Отце, вырастившем троих детей, о Ветеране, который, на первый взгляд, так мало побывал в боях, о том какой он был, и что ему пришлось пережить.
Это мой дед! Дедушка, как привыкли мы его называть. Самый справедливый и уважаемый человек, к которому вся семья шла за советом и за помощью в трудную минуту. Но он был и самый строгий, самый требовательный отец и дед.
Я помню, с какой радостью и желанием собирались все мы на главные наши семейные праздники - день рождение дедушки, день рождение бабушки и День Победы.
Моя мама - его средняя дочь Антонина - рассказывала, что в детстве и юности она думала, что у неё САМЫЕ ЛУЧШИЕ РОДИТЕЛИ. У других, родители как родители, а у неё - САМЫЕ-САМЫЕ! И вступив во взрослую жизнь, она с удивлением узнала, что, оказывается, бывают и пьющие мужчины, что люди и курят, и ругаются, да и другие негативные жизненные явления.
А мы, внуки, играя в детстве в "войнушку" игрушечными пистолетиками, на всю жизнь запомнили дедушкин наказ: "НИКОГДА НЕ НАПРАВЛЯЙ ОРУЖИЕ НА ЧЕЛОВЕКА!!!" Помним и другие жизненные установки и наказы, которые он передал своим детям - сыну Владимиру и дочерям Антонине и Нине, и которые красной нитью прошли через жизнь нашей семьи: главное - ЧЕСТНОСТЬ и СПРАВЕДЛИВОСТЬ.
О том, как дедушка воевал, он нам никогда не рассказывал. И бабушка не рассказывала. Может, что родители и знали, но, наверное, немногое. И только уже в 1994, или 1995 году младшая дочь Нина, уговорила деда рассказать о войне, чтобы внук смог выполнить школьное задание.
Подлинника рукописи с записью рассказа Дмитрия Ивановича Минкина о войне, к сожалению, не сохранилось. Осталось только, то самое сочинение с пересказом его истории, переписанное со школьной тетрадки для выставки ко Дню Победы. И здесь я хочу рассказать то, что когда-то поведал наш дедушка - лейтенант из 41-го года - Минкин Дмитрий Иванович:
"1 января 1940 г. по частичной мобилизации я прибыл в военную часть, Курскую дивизию, которая готовилась для отправки на Финский фронт.
20 марта 1940 г. меня направили в запасной 500-й стрелковый полк в г. Бобров. По дороге я услышал, что война в Финляндии закончилась. В запасном полку я прослужил до апреля 1941 г.
В апреле сформировался 319-й горнострелковый полк и нас эшелонами отправили на западную границу. Я служил в 3 батальоне, 3 роте, в 4 пулеметном взводе командиром {2}.
Нас привезли в г.Долина, который находился в 30 км. от границы. Выгрузились из эшелонов, командование полка пошло проверять казармы, где нам предстояло разместиться. Они были готовы, но внутри не оборудованы - отсутствовали нары, где должны были спать военные. Командир полка решает: "Будем располагаться летним лагерем". Строем пошли на окраину города, где текла маленькая речушка, шириной в пять метров. Перешли эту речку: справа - поляна, слева - лес. Здесь мы и расположились. {3} В лесу разбили палаточный городок, на поляне поставили кухню и сорокопятки [45-мм противотанковые орудия,- прим. ред.]. Так началась наша учеба, которая продолжалась до 20 июня. Людей был не полный штат, и потому решили пополнить полк местными резервистами.
Занятия проходили в Карпатских горах, которые были от нас в 2-х км. Ходили и на границу, поправляли столбы пограничные. Режим был такой: утром после подъема, в пять часов, строем бежали к речке, сделав зарядку, умывались в реке, после чего возвращались в расположение части.
21 июня, в субботу, после строевой подготовки, командир полка объявил, что после ужина будут два фильма. В это время к нам прибыл артиллерийский дивизион и расположился рядом с нами и около кухни. Часов до 12 ночи мы смотрели фильмы, зная, что в воскресенье занятий не будет и подъем на час позже.
22 июня в 5 утра на нас напала немецкая авиация. Бомбили то место, где мы должны были заниматься зарядкой. Разбомбили кухню и прибывших артиллеристов. Я сразу не понял, что это, пока отошел ото сна. Разглядываю небо, думал гром, но небо чистое, а когда услышал рев моторов самолетов, стрельбу по палаткам, крики раненых, сразу понял - ЭТО ВОЙНА! В это время уже никто не спал, а приписной состав из местных, прикрепленный к нам, разбежался, кто в чем был, по домам. Мы остались с кадром и бойцами срочной службы.
Еще 20-го июня мы получили боеприпасы: патроны и гранаты, пополнили нас и новым оружием: автоматы, винтовки, СВТ и пулеметы станковые на треножках. После бомбежки мы кинулись за оружием и боеприпасами, стали в строй по своему порядку, ожидая командование полка. Через час командование прибыло, и сразу же была дана команда: "Полк! На охрану государственной границы, шагом марш!"
Прошли 10 км., сделали отдых, и только здесь командир полка полковник Скворцов сказал нам, что немцы объявили нам войну, и мы находимся на военном положении. А в это время множество самолетов летело бомбить наш лагерь.
После отдыха мы пришли на границу и заняли указанные для обороны места. Граница была с Венгрией. На границе было тихо. Тихо было еще два дня.
На третий день, рано утром, еще только занималась заря, взвились красные ракеты, и сразу послышалась стрельба пограничников. Стрельба была недолгой. Пограничники отошли и заняли место в общей линии обороны. Часов в 10 началась артстрельба по нашим позициям. И так до конца дня.
На следующий день опять началась стрельба по нашим позициям, затем пошла в наступление немецкая пехота: офицеры на белых конях ехали сзади пехоты и командовали. Нам хорошо было видно, как они наступают. Мы подпустили их метров на 200 и открыли ураганный огонь. Из немцев почти никого не осталось, единицы кинулись бежать, но и их настигли пули. На этом день закончился. {4}
Следующий день опять начался с артподготовки. На помощь нам прибыл артиллерийский расчет с пушкой, но когда они увидели двигавшийся на них броневик - схватили пушку и бегом покатили назад. Я только посмотрел им вслед, и некогда было им слово сказать, потому как, броневик с пехотой приближался к нам. Мы открыли сильный огонь - немцы рассеялись, броневики повернули назад. За этот день было три таких атаки.
После боя ко мне подошел корреспондент, так как я руководил пулеметным взводом, и стал спрашивать, как удалось отбить эти атаки. Я ему рассказал, и он стал заполнять бумагу. Я спрашиваю: "Что ты пишешь?" Он говорит: "Заполняю на тебя бумагу, ты подлежишь награде". Но этой награды я до сих пор не получил.
Пошли слухи, что немцы нас окружают, и штаб нашей 12-й армии, немцы взяли в плен. Но мы продолжали держать оборону на своем месте и еще три дня отбивали атаки.
29 июня нам дают команду: "Подготовиться к отходу!" Мы были в недоумении: почему?
Мы оставили границу и начали отступать на Тернополь, Шепетовку и дальше на Винницу. В Шепетовке бендеры [так в документе,- ред.] обстреляли наше подразделение. Это было обидно.
Отступали все время в окружении, немцы преграждали нам путь, мы вынуждены были идти обходными дорогами. Иногда, чтобы пройти, приходилось принимать бой.
Подошли к одной деревне, вечером стали из нее выходить и выяснили, что дорогу перерезали немцы. Так и заночевали - с одной стороны рощи-немцы, а с другой - мы. А между нами метров 700.
Утром решили дать бой, заняли позиции без окопов. Возле рощи занял позицию 1-й взвод мл. лейтенанта Морозова. Здесь он и погиб. 2-й взвод и пулеметный взвод заняли позиции не клеверном поле, что бы подавить огневые точки. А 3-го взвода не было, взвод еще на границе был послан в разведку, и обратно не вернулся.
Когда начался бой, меня заметил снайпер, три пули попали мне в каску. Я поменял место. Бой длился часа полтора. Командир роты мл. лейтенант Сопелкин дал указание: "Снять огневые точки и уходить вправо, в низину". Только я поднялся, чтобы перейти к другому пулемету, как рядом разорвалось четыре мины. Упал на землю, меня присыпало землей, в ушах стоял страшный звон, сознание отключилось. Полежал я немного, очнулся, стал ощупывать себя руками, не ранен ли? Оказалось все нормально. Я подошел к пулемету, и мы ушли в низину. Оттуда перешли ручей, и вышли на дорогу, которая шла в гору. Таким образом, мы оторвались от немцев.
Дошли до какой-то деревни, нас встретила местная женщина с девочкой. Всплеснула руками, глядя на нас, и сказала: "Родненькие мои, сейчас я вас покормлю". Она вынесла хлеб и кислое молоко. Это все, что мы ели за три дня. Мы ей сказали, что здесь будет бой и ей лучше уйти. Она как раз собиралась уходить перед нашим приходом.
Пока взвод оборудовал огневые точки, я решил проверить окрестности. Вдруг по мне начали стрелять. Я успел лечь в пропаханную борозду и так по ней дополз к своим.
Установили два оставшихся пулемета, а патронов осталось всего две коробки.
Переночевали тихо, а утром начался бой.
Первую атаку мы отбили, потом по нашим позициям начала бить артиллерия, минометы. Ответного огня мы не могли дать, артиллерии у нас не было.
Часа через три поступила команда отступать. Расчет схватил пулемет и выскочил из воронки, где он стоял. Мы отошли шагов десять, как в эту воронку попала мина. Повернулся я и говорю расчету: "Повезло вам. В живых остались". "Да это благодаря моменту, что вы пришли",- ответили они.
Мы отходили по небольшой возвышенности километра полтора, а нам вслед били минометы, пока мы не скрылись. Немного погодя ко мне подходит солдат и говорит: "Товарищ командир, динатур пить будете?" Я спрашиваю: "Где взяли?" "На станции"- отвечает. И только тогда я понял, что мы обороняли станцию. Я говорю: "Немножечко выпил бы, да закусить нечем". Вижу, на крыльце молодица стоит, я и попросил у нее немного хлеба закусить. А она мне в ответ: "Вы уходите, а мы, что есть будем?" Мне стало стыдно, и я ушел. И мы продолжили свой путь к Виннице.
Подошли к реке Буг, здесь была готовая переправа. Возле нее стоял генерал, который руководит переправой. Всех бродячих солдат-одиночек ставил в строй, а которые ехали на лошадях, ссаживал. Смотрел я в лица этих солдат, хотел признать в них тех младших командиров, которые сбежали из моего взвода при отступлении на границе. Фамилий уже не помню, но в личность помню и сейчас: один татарин крымский - небольшого роста, круглолицый; другой киргиз - среднего роста, с крапинками по лицу.
Генерал и нам предложил переправиться. Мы пошли по переправе и увидели, что справа горит Винница.
Переправились через Буг, и пошли дальше, вдруг увидели немецкие самолеты. Мы быстро залегли. Самолеты что-то сбросили. Это оказались немецкие патроны. Мы продолжали движение на Липовцы, что в 50-ти километрах от Винницы. {5}
Пришли к вечеру, заняли оборону. По правде сказать, в этой обороне делать было нечего - остался 2-й взвод лейтенанта Кутнякова и по три патрона на брата, гранат нет. У меня - 8 человек и один пулемет, да пол-ленты патронов, берегли на всякий случай. И все равно, заняли указанные места обороны на подступах к Липовцам.
Был вечер, но солнце еще светило. Взвод Кутнякова занял позиции у основания дороги, а я -
на проселочной, это немного меньше километра от него. Позади, метрах в 100 был сад, за садом неглубокий запруженный пруд. Так наша началась оборона. Немцы заметили нас, и откуда-то из-за бугристой местности, начали бить по нам из минометов. Отвечать нам было нечем. {6}
После минометной стрельбы из-за бугра выскочили два танка. Они шли прямо на взвод Кутнякова, свернули на их окопчик и начали "утюжить" взвод. Мы не видели, что бы кто-то поднялся и побежал. Танки после этого повернулись и ушли. Над взводом стояла тишина…
Уже темнело. Мы отошли в сад, и там нас застала ночь.
Утром началась артстрельба со всех сторон. Стреляли из автоматов. Мы решили уйти по воде на другую сторону пруда. Стали выходить из воды, а там уже немцы с автоматами. Взяли нас в плен.
Освободили меня 10 мая 1945 г."
Тяжело дались ему эти воспоминания, как будто он заново переживал то страшное и тяжелое время - в голове гудело от разрывающихся снарядов и летящих самолетов.
На вопрос, что же было дальше, он ответил: "Все остальное я рассказал там, где надо".
До войны у него были жена и двое детей. В войну они погибли. Это все что известно нам о его жизни.
После окончания войны он, как бывший военнопленный, был поселен в г.Новошахтинск Ростовской области. Работал в шахте. Женился, построил дом, растил троих детей. В работе был передовиком и неоднократно награждался почетными грамотами. В той же шахте он получил травму ноги, но на пенсию ушел только по старости. Ирония судьбы - был в боях, был в плену, бежал из плена, пережил плен в Германии и фильтрационный лагерь, а инвалидом стал в мирное время.
Умер Минкин Дмитрий Иванович, так и не получив своей награды.
|
