... Мама варила обед, когда прибежал солдат и известил, что поступила команда Тревога!".
         Отец собрался и сказал нам, чтобы мы не переживали, что он скоро вернётся. Но после 22 июня 1941 года мы его больше не видели.

         Мой отец Михаил Иванович Скурляев родился в 1916 году в селе Елизавета Полька Полтавского района города Карталы. [1] Он вырос в детдоме, а потом поступил в Саратовское военное училище. После выпуска младшего лейтенанта направили на службу в войсковую часть. Вскоре он женился и в 1938 году в семье появился первый ребенок, то есть я. В довоенные годы семья, повинуясь армейским приказам, переехала из Саратова в Белую Церковь, потом были Львов, Киев, Белгород.
         Перед самым началом войны мы жили в городе Дрогобы в местечке Гребнёво Львовской области. [2] Пограничная зона. Папа служил командиром стрелкового взвода 25-го полка 44-й стрелковой дивизии. Семьи военнослужащих жили скромно, нам достался барак. Отсюда и ушел отец 22 июня. А через короткое время, как рассказывала потом мама, прибежал новый вестовой и приказал срочно готовиться к отъезду. Уже повсюду слышались разрывы бомб и снарядов. Мама тогда была беременна. Она только и успела взять меня на руки. Как была в халате и тапочках, так с женами других офицеров и побежала на железнодорожную станцию. Эвакуация проходила в спешке. На Урал люди ехали в товарных вагонах, в которых раньше перевозили скот. Эту жуткую дорогу мама вспоминала всю жизнь. Эшелон несколько раз бомбили. Было много раненых и убитых. А самое страшное - в этой суматохе терялись дети. После налета оставшиеся в живых собирались у вагонов, после чего состав ехал дальше. До следующей бомбежки. Это просто чудо, что нам удалось "убежать" от войны. Кое-как мы добрались до Челябинска. Кстати, с мамой до Урала доехала только одна женщина из десятка тех, кто выехал из-под Львова. Значит, сам Бог повелел нам жить.

         Из Челябинска мама переехала в Карталы, где жили её бабушка и две сестры. При виде нас бабушка упала в обморок. Халат, в котором мама выскочила из дома, весь обтрепался, а тапочки, чтоб совсем не расползлись, она перемотала верёвками. Вот такой и увидела её бабушка - раздетой - разутой беременной женщиной с ребёнком на руках. Мне тогда было три годика. В ноябре мама родила сестрёнку, про которую отец так и не узнал.
         В сентябре 1941 года мы получили злополучный документ, как его называла мама - "выключка". Нам сообщили, что отец пропал без вести. Над этой "выключкой" мы плачем всю жизнь. Папе ведь было всего 25 лет. Бомбы перемесили с землей детдомовского парня. Но и мы, дети военных лет, не больно-то были обласканы государством. Я никому не завидую, пусть будут счастливы те, кто дождался с фронта своих отцов и матерей.
         Но как же обидно, когда понимаешь, что ты - безотцовщина. Однажды еду в автобусе и слышу разговор двух сравнительно молодых женщин. Одна второй хвалиться, что вот, дескать, папе, участнику войны, подарили ковер, и он его ей отдал. В следующий раз обещает другой сестре подарок сделать. Понятно, что они дети послевоенные, а мы, которые и под бомбёжкой были, и отцов потеряли - почему мы всегда остаемся в стороне? Моя сестра, которая родилась уже после нашей эвакуации, умерла пять лет назад. В семье мужа было пятеро детей, отец их скончался от ран в 1942 году. Двое сыновей уже умерли, а двое других и дочь стали инвалидами. Я и сама уже 20 лет на инвалидности, живу, как в присказке: день прошел и слава Богу. Так почему же сироты войны всегда остаются без внимания, почему нет государственных программ по их социальной поддержке?

         Долгое время мы почти ничего не знали о том, где и как погиб отец. Мама, Антонина Константиновна, была малограмотной. Только и помнила, что про "выключку" с сообщением, что отец пропал без вести. Повзрослев я сама начала искать его следы. Писала в телепрограмму "Жди меня", высылала фотографии, но они вернулись без всякого ответа. В 2004 году на мой запрос пришел ответ из Центрального архива Министерства обороны. Только там и нашлось скупое упоминание, что он пропал без вести в сентябре 1941 года. [3] Пришла весть и об отце мужа. Ульянов Александр Алексеевич умер от болезни 6 июля 1942 года в полевом подвижном госпитале, указано и место захоронения.
         А недавно нас выручил Интернет. Дети нашли упоминание о родном брате моего отца, о котором у нас вообще не было никаких известий. Мы узнали, что он погиб под Ленинградом. Словно камень какой-то с плеч упал. Все-таки родной человек.

         На фотографиях, которые я бережно храню, отец заснят в военной форме. Детство его прошло в Челябинской области. Вдруг кто узнает его, сможет, что рассказать о нём, а может быть, и о его последних днях жизни. Вдруг появиться от него эта последняя весточка.

Источник: Газета Кыштымский рабочий №39 (11764) 13 апреля 2010 г.

         1 - Правильно - село Елизаветпольское Карталинского района Челябинской области.

         2 - Гребенов (укр. Гребенів) - село Сколевского района Львовской области Украина. Расположено в Карпатских горах на высоте 492 м, в долине реки Опир в 121 км от Львова, в 8 км юго-западнее города Сколе. В 3,5 км от села проходит автотрасса Львов - Ужгород. Через село проходит железнодорожная линия Львов-Стрый-Сколе-Мукачево.

         3 - В ОБД "Мемориал" есть два приказа об исключении Скурляева М.И. из списков РККА, как пропавшего без вести. Одним приказом он исключен с июня 1941 г., вторым - с сентября 1941 г.