|
Получил от Вас письмо с просьбой рассказать о генерал-майоре Ткаченко и о 44-й Щорсовской дивизии, так как Вы собираетесь включить в книгу "Зеленая Брама" новую главу о генерале Ткаченко.
Вряд ли я Вам существенно помогу в этой благородной, нужной, но очень трудной работе. Я с генералом Ткаченко встречался дважды. Но слишком была большая дистанция между мной, ст. сержантом пом.ком.взвода топографической разведки 122 артиллерийского полка, входившего в состав 44 сд, и генерал-майором тов. Ткаченко - командире 44 сд.
Службу в 44-й Щорсовской дивизии (так ее с гордостью все называли) начал в 122 ап в конце января, начале февраля 1940 г., на Финском фронте.
До Финской компании она участвовала в освобождении Западной Украины (так говорили старослуживцы). На Финский фронт дивизия прибыла в зимнем обмундировании для средних широт, но не для севера. Поэтому после выгрузки с ж.д.
вагонов во время марша на передний край было много красноармейцев обмороженных. Но боевой дух личного состава дивизии от этого не упал. Каждый красноармеец, командир горел желанием быстрее встретиться с белофиннами, разгромить их и этим обеспечить защиту города Ленина и северо-западных границ нашей Родины.
Артдивизион, в который меня направили в должности пом.ком.взвода управления дивизиона 122 ап, возглавлял капитан Рябошапка. Говорили, что он во время гражданской войны был наводчиком орудия в Щорсовской дивизии. Он был малограмотным, но стрелял артподразделениями очень хорошо и точно по целям. Я ему очень благодарен за то, что он научил меня практической стрельбе с орудий. Чему, к сожалению, нас мало учили в школах, училищах.
8 марта 1940 г. меня ранило в правую руку (пробило осколком вену в локте правой руки), сильно истек кровью. На излечение попал в Ленинградский госпиталь. Ленинградцам нужно отдать должное - они очень внимательно были к раненым: и дежурили в палатах, и проведывали, и с большим человеческим чувством относились к раненым.
После излечения, где-то в конце апреля, меня выписали с госпиталя и направили в свою часть, 122 ап, который в это время дислоцировался в г. Коростень. По прибытии в 122 ап меня назначили пом.ком. взвода топографической разведки 122 ап. Командиром взвода топографической разведки (ВТР) был лейтенант Всеволод Стороженко. Временно исполнял должность командира 122 ап полковник Чистяков (бывший комиссар штаба артиллерии РККА).
Полковник Чистяков был среднего роста, полный, всегда подтянут, очень культурный и корректный человек. Как командир очень требовательный, знал и в совершенстве владел артиллерийской наукой. Свои богатейшие знания передавал подчиненным. В полку, в каждом дивизионе были оборудованы артстрелковые макеты. Часто по тревоге выезжали на полигон для боевых стрельб. Как эта разумная боевая учеба пригодилась в годы Отечественной войны. В летних лагерях находились в районе ст. Игнатполь Житомирской обл.
Где-то в октябре-ноябре 1940 г. 44 сд и наш 122 ап были передислоцированы в Станиславскую область. Штаб дивизии находился в Болехув. Дивизионы 122 ап находились в гг. Рожнятов, Долина, пос. Вельдиж. Штаб полка находился в Вельдиже. Командиром полка был подполковник Найдис.
Впервые с генерал-майором Ткаченко я встретился в конце февраля, начале марта 1941 г. во время проведения подготовительных работ по строительству укрепрайонов на юго-западной границе. Я точно не знаю, но, по-видимому, каждому соединению, находившемуся в приграничной полосе, было установлено задание по строительству оборонительных объектов в укрепрайонах.
Для выполнения этого задания в дивизии была создана специальная группа, в состав которой входил по два представителя старшего комсостава от пехотных, артиллерийских, танковых, инженерных частей и подразделений связи. Для обеспечения ведения топографических работ в эту группу включили отделение топографов из взвода топографической разведки (ВТР) 122 ап во главе с ком.взвода лейтенантом Стороженко и мной.
Наша работа заключалась в проведении топопривязок (определении координат) намечаемых огневых точек и других оборонительных объектов, заполнении формуляров, нанесении этих точек на карты и планшет, составлении схемы огня намечаемых огневых точек. Руководил работой всей группы генерал-майор Ткаченко.
Обстановка на границе была очень напряженная. Почти каждый день фашистские самолеты вторгались в наше воздушное пространство, но почему-то наши зенитки, самолеты (а их там было предостаточно) их не сбивали и не сажали…
К месту работы возили нас машинами. В районе намечаемых оборонительных объектов все ходили пешком, в том числе и генерал Ткаченко. В отдельных случаях нас сопровождали пограничники.
Генерал Ткаченко произвел на меня сильное впечатление, как человек высокой профессиональной культуры и эрудиции во всех вопросах. Роста он был выше среднего. В горах ходил всегда с палкой. В обращении с подчиненными всегда был уравновешен и очень простой, никогда ничем не показывал своего превосходства над нами. Нас молодых (а нам в то время было около 20 лет) называл не по уставному, а просто - "сынки". Такое обращение нам было очень приятным.
При определении места оборонительных объектов он всегда спрашивал представителей родов войск, какую точку целесообразно здесь установить, выслушав мнение всех командиров, иногда вносил свои коррективы (и опять же спрашивал мнение других командиров), давал нам распоряжение о начале топопривязки, нанесение точки на карту и планшет, заполнении формуляров. За все время этой работы, а она длилась около 1,5 месяца с небольшими перерывами, я ни разу не слышал, чтобы он повысил на кого-нибудь голос.
В первый день войны части дивизии (к сожалению, не помню №№ стрелковых полков и др. подразделений) по тревоге, где-то в 6-7- часов утра, были подняты и направлены в Карпаты на границу для занятия обороны. Места, где располагались воинские части, на рассвете 22 июня 1941 г. сильно бомбила немецкая авиация.
В районе, где располагался наш 122 ап, особых боевых действий не было. В обороне находились до 26-27 июня, т.е. до момента, когда наши части начали отступать на Львовском направлении.
Время стерло из памяти названия многих населенных пунктов, фамилии сослуживцев, эпизоды из боевых действий. Никаких записей я не вел. Никто из нас тогда не думал, что война будет такой жестокой и длинной.
От границы дивизия отступала в направлении Калуш - Станислав - Проскуров. Это было очень трудное время: ночью изнурительный марш - днем жестокие бои.
На старой границе в обороне стояли дня два - три. Затем снова началось отступление. Тут уже почти каждый день с боями. Не знаю почему, но когда вспоминаю этот период войны, я как будто наяву ощущаю запах полыни и отблески ракет, которые неизвестно кто пускал с раннего вечера и до рассвета на флангах и спереди на всем пути нашего отступления.
Вторая встреча с генерал-майором Ткаченко была во время боев на НП 122 ап в районе станции Оратов (Винницкая или Камянец-Подольская обл.).
Бой был очень напряженным. Передний край, НП, огневые позиции, тылы подвергались частому артиллерийскому обстрелу, в воздухе постоянно находились фашистские самолеты, которые бомбили и обстреливали с бреющего полета расположение наших частей. Немецкая пехота с засученными по локоть мундирами, лезла напролом.
Наш полк уничтожил несколько минометных и артиллерийских батарей, других огневых точек, но их было много, много уничтожили пехоты, машин. Часов к 17-18 на батареях на исходе были боеприпасы, особенно осколочно-фугасные гранаты (наверное не лучше обстояли дела и в пехоте). Подвоз боеприпасов затруднялся фашистской авиацией.
К этому времени на НП полка в генеральской форме прибыл генерал-майор Ткаченко. Он был совершенно спокойный. Подполковник Найдис доложил обстановку. Генерал подошел к стереотрубе, осмотрел поле боя, о чем-то поговорил с ком.полка Найдисом и в сопровождении нескольких командиров пошел на передний край к пехоте. Прибытие генерала вселило в нас веру в свою силу. Наверное, каждый подумал: "Если генерал здесь, значит, страшного ничего нет! Я в это время был на НП.
После ухода генерала ком.полка по телефону отдал приказ командиру пушечного дивизиона собрать в дивизии все шрапнельные и картечные снаряды (кроме НЗ), передать их двум батареям и отправить эти батареи на прямую наводку для непосредственной поддержки пехоты. Бой длился до вечера (ночью немцы не наступали). На флангах и в тылу были видны большие пожары.
Все атаки фашистов Щорсовцы отбили, своих позиций не оставили. Только поздним вечером, согласно распоряжению вышестоящего командования, мы снялись с огневых точек и начали ночной марш на новые позиции.
Больше генерал-майора Ткаченко я не видел. 2 августа 1941 года меня ранило в правую ногу, и я был эвакуирован на излечение. Дальнейшую судьбу 44-й Щорсовской дивизии я не знаю…
|
